Ну вот как так можно, а?! Еще один - и еще одно попадание.
Страницу вместе с Lullaby я все откладывала напоследок. Растягивала удовольствие. Потому что помнила их еще с Дюссельдорфа, и исключительно в восторженных тонах.
Страницей книги в твердом пыльном переплете это не является. И Госбиблиотекой им. Ленина тоже. Нету в аромате вековой пыли. Нету запаха бумажных страниц.
Page 29 обнаруживается в библиотеке эстетствующего поэта. Ну знаете - такого типа поэты, которые творят по велению сердца раз в квартал... и вообще, солнце в зените, людь работает, поэт поднялся в час дня, выкурил трубку, развалился в полутемной библиотеке...теперь можно посибаритствовать...
Кожаный кисет, набитый душистым табаком. Засахаренные цукаты.
Густой ликер, пролившийся на лакированный стол.
Замшевый плед, небрежно кинутый на кожано-деревянное кресло.
Горящий камин. Тлеющий в трубке табак с черносливом. Густой воздух, который можно резать ножом, такой он плотный.
Кожаный тисненый переплет молитвенника, в руках с которым эстетствующий поэт по воскресеньям замаливает свои чревоугоднические грехи. Молитвенник, пахнущий дымкой мирры.
В общем и основном, Page 29 - это пьяная цветочно-фруктовая кожа и немного древесной сладости. Я обожаю бобы тонка в парфюмах. А тут парфюмер сделал мне щедрый подарок - соединил их вместе с кожей. Причем, именно такой, как я люблю. Далеко не все кожаные ароматы я принимаю по умолчанию. В классической "коже" мне всегда мешает "полынная" дымка, создающая ощущение грязного пластикового ведра, в который залили парфюмированную жидкость.
В Page 29 полынь также иногда фонит, но ее пыльное звучание скрадывается фруктово-манкой нотой. И фиалками!! Фиалками, разрезающими горячий cмолянисто-кожаный воздух.
Чистый ясный звонкий аромат фиалковой подложки.
И упоительно красивый бальзамическо-сладкий дым шлейфа.
Аромат в течении всего звучания несколько раз носит от плотной бальзамической кожи до тонких душистых напудренных кожаных перчаток и обратно. Он не следует линейному сюжету. И в этом его прелесть.